Эта встреча была организована Светланой Михайловной Лепёхиной, именно она нашла свидетеля существования лагеря немецких военнопленных вблизи 11 шахты (шахта «Кондровская») - Шлегеля Артура Яковлевича, отец которого работал в этом лагере переводчиком. Я очень рад, что в наших поисках нам всегда встречаются люди, совершающие маленькое чудо, а найти человека, который не просто видел лагерь, или слышал что-то о нём от других, а непосредственно бывал на его территории, знал лично офицеров НКВД, служивших в нём – это небывалая удача. И, самое невероятное, что сохранились лагерные постройки – своеобразные документы тех очень трудных лет нашей истории.

Использование труда военнопленных на шахтах Мосбасса не очень афишировалось, про это не принято было говорить или писать в газетах. Ни в одном номере сталиногорской газеты «Московская кочегарка» или узловской «Сталинское знамя» тех лет невозможно найти даже упоминания об этом. Пока не совсем понятно, какой номер был у лагерного отделения, располагавшегося на 11 шахте. По-видимому, это было лагпункт лагеря №388, щупальца которого простирались по окрестностям Сталиногорска, Донского и Узловой. Дальнейшие поиски будут продолжаться, а пока – запись беседы с Артуром Яковлевичем Шлегелем, которую ведут Сергей Ожогин и Светлана Лепёхина

- Артур Яковлевич, меня интересует история 11 шахты и, в частности, история возникновения, существования лагеря.

- Лагерь там был открыт, где-то, наверное, в 46-ом году, а закрыли лагерь в 51-ом году.

- В 46-ом, не раньше?

- Я так думаю, что где-то не раньше, так предполагаю. Не могу точно сказать, может в 45-ом. Старожилов уже нету, уточнить не у кого. 

- Ну, 45-46 год.

- Да, а в 51-ом году лагерь закрыли полностью.

- Открыли его, наверняка, при строительстве шахты, да? Шахта в этот момент только строилась.

- Да, и они работали по добыче угля в ночные смены.

- А вот теперь поточнее: они – это кто? То есть конкретно.

- Пленные.

- Это немцы были?

- Немцы были тут, в основном, - немцы. А в Мордвесе румыны были, венгры. Здесь – только немцы, германцы.

- А поляки?

- Поляков тут не было. Только немцы были, потому что отец у меня в лагере служил военным переводчиком, специализация - русско-немецкий язык. Работал отец с капитаном Фёдоровым, у них был свой кабинет. Как в лагерь зайдёшь, я покажу Вам примерно, где был вход. И он служил с капитаном Фёдоровым до 51-го года.

Шлегель Яков Филиппович

- А кто был капитан Фёдоров по должности?

- Капитан Фёдоров тут был местным.

- Ну, это не руководство лагеря, он был не начальник лагеря?

- Нет, нет. Кто был начальником лагеря, я не знаю. Он был в отделе (назывался типа "Особый отдел”), который там контролировал, проверял все их (заключённых) документы, вёл работу с ними через отца. Отец переводил, а капитан Фёдоров уже дорабатывал документы. Я в лагере был раза три-четыре, хоть и существовал запрет на вхождение на территорию лагеря. Но на проходной находился такой Кретинин Николай, высокий такой, у него был сын, не знаю, живой ли или уже нет. А сам Кретинин Николай умер. Он там служил в охране, высокого роста такой был, стоял с берданкой: «Ну, чего, чего тебе?» - Я говорю: «Да мне к отцу, к Филипповичу, переводчиком работает». - «Ну, проходи быстрее! Майор уехал, пока его нету, быстрее, нигде не крутись!» Ну, я зайду, а отец: «Ты как здесь оказался? Кто тебя пропустил?!» - Я говорю: «Да вон, дядя». - «А, Кретинин! Вот мы его накажем! Ну, садись». Я сяду с ним, посижу минут десять, посмотрю медальки кое-какие немецкие, фрицевские, - награды там у них в сейфе были. - «Давай, уходи, сейчас приедет майор, будет разгон мне!». Вот через них я попадал на территорию этого лагеря. Так что расположение и план лагеря я знаю, в курсе, и Вам покажу.

- А как он был организован? Он был огорожен, естественно…

- Он был огорожен: передняя часть, сторона вдоль дороги, как ехать на город, - закрыта горбылём, глухим забором, а сзади, в сторону 8-ой, 10-ой шахт, я не знаю, не могу сказать. И вот где двухэтажные дома, там у них был участок, проволочные заграждения.

- Вышки?

- Вышек не было, не было вышек.

- А сколько там было строений?

Дом, сохранившийся с лагерных времён

- Я не могу сказать сколько, я знаю, что там осталось два двухэтажных дома и барак, сломанный в 2005-ом году, развалины которого мы можем увидеть. А сколько точно там было построек – не знаю, потому что я не мог сосчитать, меня и так пропускали с трудом…

- Получается, что барак и вот эти два двухэтажных кирпичных красных здания находились внутри лагеря.

- Внутри лагеря…

- То есть, на тот момент они существовали.

- Да, да…

- А что в них располагалось, помните?

- В бараках? Пленные жили, военнопленные проживали. Два двухэтажных дома потом, отец рассказывал, переоборудовали, сделали большие комнаты. Вот они и сохранились до наших дней. А построили эти дома, бараки – сами немцы. Короче говоря, всё жильё было построено ими. Охрана их до бани к стволу доставляла на работу. Работали они в ночную смену, а в первые смены работали только русские.

Ещё одна лагерная постройка, приспособленная под жильё после закрытия лагеря

- Скажите, а почему соблюдался именно такой режим работы, почему они только по ночам работали? Это как-то объясняется?

- Кто его знает… Но я лично считаю, что тогда рабочей силы не хватало, поэтому их и посылали в ночную смену. И потом, это было более безопасно. А в первую смену работали наши.

- Ну, в ночную смену тяжелее работать. А в первую смену работали гражданские, обычные шахтёры?

- Да, гражданские, обыкновенные люди. Кондровские там работали, с Дубовки, с окрестных деревень. Я считаю, что лагерь открыли с учётом острой нехватки рабочей силы, уголь нам нужен был, поднимали всё разрушенное, поэтому в ночную смену немцев в шахту на работу и ставили.

- А вот после того, как немцев убрали отсюда, отправили на родину, наших сюда не присылали на фильтрацию?

- Не было никого. После начали ломать тут всё ненужное и все бараки переводить под жильё.

- Ну, жилья тоже не хватало, понятно.

- Не хватало жилья, да...

- Потому что в Торбеевке тоже лагерь был, Вы знаете об этом?

- Нет. А в Кондрово ходили только офицеры в волейбол играть, отец мой, в частности. Фотография есть, должна сохраниться. Я передал большую папку фотографии отца в наш Узловский музей.

- Цинделю? Николаю Генриховичу?

- Николаю Генриховичу. Ему я передал большую папку фотографий. Там есть, как офицеры играли в волейбол: отец, Фёдоров, Белобрагин и ряд других. Белобрагин, капитан, был в лагере военнопленных по хозяйской части и проживал на Дубовке, но давно тоже ушёл из жизни.

С. Л. - Вы говорили, что в лагере содержались непростые немцы, возможно, из карательных отрядов.

- Ну, здесь были, отец говорил, более «жёсткие», не обыкновенные там пленные…

С. Л - Не рядовые.

- И офицеры, наверное, были?

- Были и офицеры, были и рядовые.

- А режим строгий был?

- Режим для них поддерживался обыкновенный; отец говорил, что их никто не трогал, не издевался над ними, не наказывал особенно - нормальный режим был в работе и в отношении.

- Как кормили?

- Кормили… Вот этого я не знаю. А в Мордвесе (мы там жили), я знаю, в послевоенное время - это 46-ой, 47-ой, 48-ой, 49-ый год - кормили картошкой да капустой, потому что мы сами все голодные были. А чем их кормить, мясом? – мяса не было. Они подсобное хозяйство вели в Мордвесе. Но, ладно, мы пока про Дубовку…

- А здесь, насколько я знаю, подсобное хозяйство тоже было, да?

- У них, по-моему, не было подсобного хозяйства. Продукты привозили из Узловой, из Новомосковска, готовили им щи, которые они ненавидели…

- А есть приходилось!

- Ну, а что? Румыны, например, говорили: «Нас кормят капстой, капстой, капстой, картошка, надоело…». А чем их кормить? Мы сами голодные жили. Вот это - по 11-ой шахте. В Мордвесе, конечно, больше был лагерь. А Вы в курсе, что там большой лагерь был?

- Нет, про Мордвесский лагерь пока не знал …

- Обязательно надо Вам проехать, посмотреть, изучить структуру…

- Если у меня будут контакты, я съезжу туда.

- Если хотите, я могу с Вами проехать. Покажу, где этот лагерь был, показать на месте, где мы там жили и как. Если Вам это нужно…

- Это очень интересно, отдельной темой мы это обязательно сделаем.

- Но там более крупный лагерь был.

С. Л. - А сколько здесь человек, приблизительно, было?

- Какова была численность военнопленных немцев?

- Я не могу сказать, даже не знаю. Мы как-то с отцом мало на эту тему разговаривали. Раз они во вторую, в третью смену работали, то прилично было, конечно…

- Я так понимаю, что речь идёт, приблизительно, где-то о пятистах заключённых...

Местоположение территории лагеря

- Как бы не больше. Мне кажется, что побольше. Всё-таки было два двухэтажных дома, бараков было штук семь, наверное. Где-то около тысячи… Где-то так. Потому что ещё на машинах их вывозили куда-то работать, на другие, наверное, шахты.

- Получается, что они работали не только в шахте, а и ещё где-то.

- Да, куда-то, я видел, возили, видел один раз. А сколько народу было – не могу сказать. Это только отец знал численный состав, у него все тонкости были. А я-то особо не интересовался, потому что мне просто надо было к отцу, потому что трудное время мы пережили, очень трудное, очень. Мне всегда хотелось с отцом видеться. Мы же перед этим были выселены в Северный Казахстан, в Павлодар. Пять человек детей было: мы двое еле выжили, троих мать похоронила в сорокаградусный мороз в снег, троих! всю войну, Как выгнали с Волги в августе 41-го года, дав сутки на сборы, и в Северный Казахстан - на всю войну.

- Сутки, чтоб взяли самое необходимое…

- Поэтому мы держались за родителей. Отец за нами приехал в 46-ом году. Мы думали, что отца-то уже нет. Его забрали на Трудовой фронт и направили в Новомосковск работать в шахте. Отец по образованию – учитель, одиннадцать лет преподавал в школе. А уже в шахте работал навалоотбойщиком, был травмирован на 26-ой шахте в Новомосковске. Его перевели в хлеборезку. Потом, когда начали немцев брать в плен, приехали НКВДешники и забрали его переводчиком в Мордвес (к тому времени там уже открыли лагерь), потому что он знал немецкий язык.

- Это знание языка и помогло. А там, кто его знает, как бы всё повернулось!

- Помогло. И мы вот таким образом воссоединились. Такова тогда была наша жизнь.

- Он, наверное, писал потом, что жив?

- Первые два года мы не знали о нём ничего. А потом, уже в 1944-ом году, появился сигнал о нём. Он деньги прислал, 400 рублей, которые мы не получили. В районном центре их задержала на почте хозяйка. А когда за нами отец приехал в 46-ом году, то и деньги, и всё нашлось. Два года прошло. Он зашёл уже в военной форме, в фуражке, с планшетом, при пистолете: «Девушка, некогда мне, а то я бы вам сейчас концерт хороший устроил. Почему не выдаёте семье 400 рублей?» Она открыла сейф и отдала деньги. Мы вышли и сразу поехали через Иртыш сюда, в Мордвес.

- Но это случилось уже после того, как по Мосбассу вышло постановление, по-моему, в 46-ом или 47-ом году о том, чтобы разрешить семьям воссоединяться, и вот после этого люди и начали приезжать…

- Здесь, в Подмосковье, лагеря начали закрываться уже 1951-52 году, а последний лагерь был закрыт в 1957-ом году в Волгограде - военнопленные восстановили город и отправились домой. Это был единственный город, единственный участок, где так долго их держали, пленных немцев: вы разбили, разгромили – восстанавливайте.

- А вот как их отправляли отсюда, Вы не помните?

- Отсюда? Отсюда их довозили до вокзала и отправляли поездом.

- Организованно: собрали, посадили, отвезли.

- Да, подготовили для них специальный состав и отправили.

С. Л. - Вот одна женщина, которая, к сожалению, недавно умерла, вспоминала, что им перед отправкой выдали новые бостоновые костюмы.

- Не знаю насчёт этого, мне в это не верится, потому что такое трудное время было, мы ходили в латанных штанах…

- Ну, они-то были под защитой Красного Крест. Может, и были у них какие-то послабления, например, по питанию, может что-то подобное и было - это исключать, я думаю, нельзя.

- Я не верю, конечно, этому, этого не может быть, потому что очень трудное время было. Я рано пошёл работать, учиться в вечерней школе. И вельвет-то купил, в Тулу поехал, уже, наверное, с третьей зарплаты. Собрали тут рубли. Какие там бостоны? - это болтология, я не верю этому. Ну вот, коротко Вам про 11-ую шахту.

Семья Я.Ф.Шлегеля. п.Мордвес 1947 г.

Про Мордвес я бы мог Вам больше рассказать. Мы там жили с 1946-го до января 1949-го года. Там более интересный лагерь был: там и румыны были, и венгры (мы их мадьярами называли); и охраняли уже немцы немцев - пленные сами себя; техники очень много было, очень много; 200 лошадей было на конном дворе.

- А работали-то где, тоже в шахте?

- А лес валили. Мордвес, Венёв – там же леса.

- То есть, на лесоповале.

- На лесоповале, да. Машин было трофейных около двухсот. Здесь не было ничего, тут была всего одна хозяйственная машина ЗИС-5, в этом лагере на 11-ой шахте.

- А остались у Вас какие-то особенные, детские воспоминания при посещении лагеря? Были ли какие-то моменты, которые запомнились наиболее ярко, связанные с какими-то событиями, какими-то случаями?

- Я не знаю. Дело в том, что отец как-то особенно не говорил на эту тему, потому что всё было в строгости. Он перед смертью хоть кое-то рассказал, а то мы и знать не знали. Отец дисциплинированным был, распространяться нельзя было: НКВД раз - и до свидания. Я не могу ничего сказать по этому вопросу.

- А вот в Торбеевском лагере было по-другому: сначала там находились немцы, а вот потом после них были уже наши, те, кто был в плену, кто сотрудничал с немцами (коллаборационисты), кто был в чём-то заподозрен на оккупированной территории и т. д. Работали все на шахте 5 «бис».

- Как на «Майской» шахте. Там тоже такая же система была.

- Потом кого-то расконвоировали, кто-то уехал домой, кто-то остался, осел, женился. Видите, в этом и заключается отличие Торбеевского лагеря от лагеря 11-ой шахты.

- Про Торбеевский я не в курсе. Ездил отец куда-то, утром, бывало, отправляется: «Я сегодня в другое место». Возможно туда и ездил.

- А отсюда, с Дубовки, до работы пешком добирались, например, отец?

- Отец – пешком, да. Белобрагин пешком ходил, он здесь, на Дубовке, рядышком жил. Капитан Фёдоров жил на 11-ой шахте, там у него финский дом был.

- А после того, как лагерь расформировали, как сложилась судьба все этих людей, о которых Вы говорите: офицеров НКВД, Вашего отца, конвоиров, обслуги? Их дальнейшая судьба?

- Куда делись? Кретенин Николай рассказывали мне, что дослуживал где-то в Новомосковске. Я тогда, хоть уже был и на пенсии, работал мастером в снабжении в водоканале, был по делам на 11-ой шахте, где он жил, и встречался с ним в 2004 году. Когда мы там работали, я каждый день заходил к нему. Его дом последний к винзаводу, первый подъезд.

С. Л. - Это два дома, которые возле дороги стоят, недалеко от остановки.

- Да, два дома двухэтажных возле дороги. Пока там ребята работают, я зайду к нему: «Как здоровье?» - «Да неважно». Мол, чего спрашиваешь?

 Отца, когда лагерь закрыли, вызвали в Москву в Управление, предложили куда-то ехать, чуть ли ни на Север. Он говорит: «Ну, сколько же я буду мотаться со своей семьёй бедной?» - «А Вы работу себе найдёте по месту жительства?» - «Найдём». Ну, и оставили. Предлагали ему идти в третью школу преподавателем. Он отказался: нервы уже потрёпаны, третья группа инвалидности, через какое-то время вторая, а потом и первая. Устроился работать в ЦЭЭМ на Дубовке, работал в электроцехе. А в 1968 году прекратил работать по инвалидности.

- Ясно. А вот смертность в лагере была большая - люди есть люди? Как с этим дело обстояло? И где их хоронили?

А.Я.Шлегель на месте бывшего лагеря немецких военнопленных. Декабрь 2012 г.

- Тоже не знаю, не в курсе. Я тоже интересуюсь историей нашей страны. И вот, сколько чего не происходило и раньше, и во время войны, и после – нигде ничего не известно! Мы на Куликово Поле ездили сто раз – никто ничего не знает, кого, где похоронили, сколько...

- В Торбеевке мы всё-таки нашли, где хоронили, старожилы подсказали.

- А я вот в Рязанской, Липецкой области большой участок объездил, рыбачил, спрашивал, интересовался – никто ничего не знает. Я говорю: «Немцы во время войны погибли, где их хоронили?» - «Не знаем». И старых спрашивал.

С. Л. - Вот в Высоцком наши расстреляли пятерых человек. Немцы, когда отступали в 41-ом году, ушли, а пятеро почему-то осталось, может быть, раненные. Дядя Коля Кузьмичёв рассказывал: они лежали всю зиму, а потом весной в марте месяце их погрузили и захоронили на старом кладбище, в яму закопали - он нам показал где. А какая часть стояла, кто, что – неизвестно.

- Здесь по месту, в Крутом Верхе тоже много наших погибло, более 300 человек. Их тут местное население похоронило, памятник поставили.

- Там же по Шиворони линия обороны была…

- Линия обороны была, где родник, где эта Дуровка. И сейчас это закругление видно: там у них и пушка стояла, какая-то старинная, оборонялись и там очень много народу погибло. Сатаров, который помогал в захоронении, мне рассказывал - похоронили 293 человека.

- Это кого нашли, наверняка есть, кого и не нашли.

С. Л. - Там имена присутствуют не у всех.

- Сатаров Николай Егорович, он оттуда, с Крутого Верха. Его уже лет 10-12, как нет

- Артур Яковлевич, по 11-ой шахте, наверное, тогда пока всё, больше нечего добавить?

- Да. Что мне тогда – 13 лет было!

- Ну, всё равно, это лучше, чем пять лет, шесть лет. Моей маме, когда она была в оккупации, было шесть лет, она, практически, ничего не помнит.

- А я по Казахстану помню, в шесть лет…

С. Л. - А у Вас к немцам были какие-то чувства? Вы с ними встречались?

- С пленными? Здесь – нет. А вот в Мордвесе они к нам приходили; я в лагерь ходил часто, на пилораму ездили с сестричкой за дровами. Там мы встречались с пленными, разговаривали. Я даже присутствовал на праздничных мероприятиях, которые там устраивали, пленные. Концерты устраивали богатейшие. Отец брал меня с собой, мать. И мы в лагере присутствовали на концертах.

- Ну, там и культурная жизнь была, лагерь-то был большой…

- Они там концерты ставили, у них музыканты хорошие были. Ну и пленных много было, которых Гитлер брал в последнее время и направлял на фронт. Кого там только не было!

Помню, Юб, такой пленный, небольшого росточка. Всех подряд брали, все остатки, даже 14-15-летних ребятишек…

- Гитлерюгенд…

- Да, всех подряд брали. Мы встречались, там у них и больница была, полный комплекс.

- А на 11-ой шахте больница была?

- У них там какой-то здравпункт был…

- Наверняка какой-то Красный уголок, столовая, наверное, была…

- Столовая – они там все питались, столовая была.

- Ну, тогда можно подъехать на то место…