Есть в нашей отечественной истории события и даты, каким-то неимоверным образом пересекающиеся с жизненным вектором движения каждого из нас. Для меня это 7-8 сентября 1380 года, Битва полков князя Дмитрия с полчищами темника Мамая на славноизвестном Куликовом поле…Началось это в далеком 1978 году с трудового студенческого десанта по уборке сахарной свеклы на полях местных совхозов. Эта трудовая традиция затянулась на целых четыре осени, за это время по разным причинам пришлось совершать и два пеших похода по тем местам, один туда, другой обратно, вдоль Дона, который в тех местах еще очень не широк Начинаясь недалеко от города Донской Тульской области, мы встречали его в Епифани, где, после плотины спиртзавода, он практически вытекает из большой трубы. Путешествуя по тем местам с А.Б., мы как-то хотели украсть лодку и доплыть до Куликово Поля на ней, но из затеи ничего не вышло из-за отсутствия оной. В конце прошлого века это были абсолютно дикие места. Сравнительная близость Москвы (300 км) абсолютно не влияла на первобытные отношения в здешних местах. В первый год нашего трудового подвига из-за размытых дорог нас не могли вывезти, так как никакой транспорт не мог пробраться в с.Грибоедово, имеющему какое-то отношение, не помню только какое, к личности великого поэта и дипломата. Спас нас самолёт, летающий в тех местах по маршруту Куркино-Грибоедово-Новомосковск, в который мы сели, тормознув его на взлётном поле: шеф, подбросишь? И летчик подвез нас до Новомосковска в стоячем положении в набитом до отказа самолете, как автобусе в час пик. Немного оживилась и окультурилась жизнь здешних мест в 1980 году к 600-летию славной битвы, когда ожидали приезда Л.И.Брежнева и огородили всё поле зелеными щитами для устройства театрализованного представления.
 
    Брежнев не приехал, не было уже здоровья на поездки, но в память об этом событии остался небольшой аппендицит хорошей дороги, ведущей к Куликовскому столбу и ресторан «Шатры» в чистом поле на Красном холме, куда мы бегали за пирожками. Работа по уборке свеклы вручную весьма своеобразна: делай раз-нагнулся и дернул два куста, делай два-стукнул их друг о друга, делай три-бросил их на кучу. Потом эти кучи очищаются и складируются в бурты. Очистка производится большими самодельными ножами, чем-то похожими на короткие мечи.


    Помню в один из таких рабочих дней мы увидели кавалькаду легковых автомобилей правительственного класса, «Зилы» или «Чайки», я уже не помню, но очень дико было наблюдать их движение в этих Богом забытых местах. Оказалось, что Богом они как раз и не забыты, подтянувшись к месту остановки этой процессии, мы увидели, что из машин выходит духовенство, притом очень высокого ранга, на уровне митрополита Тульского и Белёвского Ювеналия. Вся эта процессия, озираясь с невольной опаской, глядела на нас, а мы, как воины князя Дмитрия, в фуфайках, сапогах и с этими мечами конечно окружили эту праведную компанию. Так вот, Ювеналий провёл службу прям под открытым небом, в чистом поле вокруг Куликовского чугунного столба - творения А.П. Брюллова, единственными случайными зрителями которой оказались мы. Я тогда впервые услышал, что церковь молится за воинов, погибших в те годы. Причем это не было показухой, времена были советские, никаких корреспондентов и приглашенных зрителей, только мы, обалдевшие от случайного прикосновения к великому таинству. В церковь, расположенную на поле, священники не пошли, она была закрыта, там был музей, тоже, впрочем, закрытый. Отслужив молебен, это воинство в черных монашеских рясах, вооруженное крестами и кадилами, погрузилось в свои «Чайки» и благополучно уехало. 

    Я немного описал события века двадцатого, но уже вижу, что моя машина времени перенесла нас в век четырнадцатый, во время княжения Дмитрия Ивановича, прозванного впоследствии за свои подвиги Донским. Русь впервые тогда заявила о себе во весь голос, Дмитрий сумел собрать под свои знамена весь цвет тогдашего геройства: Князь Владимир Андреевич Серпуховской, двоюродный брат, прозванный впоследствии Храбрым, по народной любви не уступающий самому Дмитрию, верно служивший ему, а потом и его сыновьям, Владимир, которому удалось через два года после Куликова Поля во время нашествия  Тохтамыша, противостоять которому просто было некому, разбить татарские отряды под Волок-Ламским. Кроме него в битве участвовали литовские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи, князь Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский и множество других известных в то время людей. Москве помогали воины Великого княжества Смоленского и даже вечный соперник – Михаил Тверской послал Дмитрию помощь. Время княжения Дмитрия – особое время, оно было освящено жизнью двух великих православных подвижников – митрополита Алексия, бывшего с Дмитрием с малых лет, но не дожившим до Мамаевого побоища, и преподобного Сергия, Радонежского игумена, к которому за благословением и приехали Дмитрий и Владимир. Сергий предрёк братьям победу, но сказал, что очень много будет пролито слез вдовами и матерями сынов русских. 
 

Барельеф в Храме Христа-Спасителя и М.И.Остапенко «Мое Куликово поле»

    Мамай не был ханом, он был всего лишь темником (командовал десятью тысячами воинов), не было в его жилах Чингизовой крови, но сила его была очень велика... В том сентябре в его рядах были не только татарские отряды, но и крымчаки, черкесы, армяне и даже генуэзцы, которым за участие в битве он отдал в пользование черноморское побережье от Судака до Балаклавы. Мамай шел навести порядок: перестала Москва платить дань, не реагировала на повеления грозного и могучего темника. Взяв в союзники литовского князя Ягайло и рязанского князя Олега, у Мамая не было никаких сомнений в победе. Но не сложилось в те дни как он хотел: и Ягайло медлил, и от Олега особой помощи не последовало, и генуэзцы, обычные наёмники, воевавшие только за деньги, не очень-то рвались в бой. Тем не менее силы у него было больше. Только Дмитрий поступил не так как всегда, не стал ждать в московских пределах, а переправился через Оку а потом и Непрядву, отрубив себе пути к отступлению.
    «И когда услышали в городе Москве, и в Переяславле, и в Костроме, и во Владимире, и во всех городах великого князя и всех князей русских, что пошел князь великий за Оку, то настала в Москве и во всех его пределах печаль великая, и поднялся плач горький, и разнеслись звуки рыданий»
 

А.П.Бубнов «Утро на Куликовом поле»

    Все наверное помнят: Пересвет с Челубеем, полк правой руки, полк левой руки, засадный полк, решивший исход битвы. Честное было время. Ну скажите – кто из сегодняшних правителей в подобных обстоятельствах собственноручно участвовал бы в битве. Дмитрий, переодевшись в доспехи простого ратника бился в самой гуще боя, был ранен и его с трудом нашли в этом море мертвых тел. Мамая разбили и гнали до Красивой Мечи, но потери были страшные. Русь, показав, что она встаёт с колен, потеряла самых лучших своих сынов. По летописным данным погибло 500 бояр (40 московских, 40-50 серпуховских, 20 коломенских, 20 переяславских, 25 костромских, 35 владимирских, 50 суздальских, 50 нижегородских, 40 муромских, 30-34 ростовских, 20-23 дмитровских, 60-70 можайских, 30-60 звенигородских, 15 углицких, 20 галицких, 13-30 новгородских, 30 литовских, 70 рязанских), «а молодым людям (младшим дружинникам) и счёта нет; но только знаем, погибло у нас дружины всей 253 тысячи, а осталось у нас дружины 50 тысяч». Также погибло несколько десятков князей. Семь дней с утра до вечера Дмитрий хоронил павших героев. у с.Монастырщина, где сейчас тоже памятник. Церковь узаконила совершать по убиенным поминовение в Дмитриеву родительскую субботу, «пока стоит Россия».
 

М.Авилов «Поединок Пересвета с Челубеем»

     А Мамай закончил свою жизнь достаточно бесславно, как и многие из наших завоевателей. Бежав в Крым, он попытался вновь организовать поход на Москву, но столкнулся уже со своим набравшим силу соперником – Тохтамышем, был разбит им, предан своими соратниками, принесшим его голову великому хану. Кстати похоронен Мамай в селе Айвазовское (ранее Шейх-Мамай) Кировский район Крыма возле г. Феодосия . Интересен еще такой зигзаг истории: от сына Мамая – Мансура ведут свой род князья Глинские и по женской линии русский царь Иван Грозный (прапраправнук Дмитрия Донского). Не сложилось и у Тохтамыша: спалив Москву в 1382 году, он через 13 лет был разбит Тамерланом, которому был обязан престолом Золотой орды, а в 1406 году неподалёку от современной Тюмени в междоусобье сибирский хан был убит темником Едигеем - этим вторым Мамаем, но это уже совсем другая истории…

     В конце нашего путешествия хочу привести подлинные слова князя Дмитрия, сказанные им перед началом битвы:"За Русь будем биться, не за меня! Я же, поелику от бога получив власти, богатства и чести больше, нежели все иные, - перед Ним и перед землёю своей наибольший должник"... Кто из нынешних способен хотя бы сказать такое?..