В поисках лагерей НКВД. Шахта №2 | 22:28 |
СПЕЦКОНТИНГЕНТ
Воспоминания Иоахима Пинкасовича Андермана Журнал «Корни» №7-8 (отрывок) И.П. Андерман с июля 1941 г. находился на оккупированной территории в разных местечках Тернопольской обл., а в 1942 г. был посажен в лагерь принудительных работ на ст. Великие Борки (с.Ступки) близ Тернополя, где пробыл 13 месяцев, испытав все перипетии тяжелейшего быта в невыносимых условиях лагерной жизни. Однажды чудом спасся от расстрела. После удачного побега скрывался в г. Теребовля у сочувствующих людей.
В мае 1944 г. был призван в Красную Армию, но после трехмесячной службы в запасном полку отправлен в проверочно-фильтрационные лагеря и провел там 2 года и 5 месяцев. После освобождения он работал в аптеке, сначала на Дубовке, а последние годы преподавал латынь в Узловском медучилище. ... 24 ноября 1946 г. эшелон отправился из Москвы. Направление южное. Кашира, Ожерелье, Венев. Ехали очень медленно. В Москве выдали сухой паек и больше ни-ни. Даже воды не давали достаточно, не говоря уже о горячей пище. А уже началась зима, выпал снег и было холодно. Такое отношение к людям вызвало естественное негодование. Я был одним из тех, кто громко высказывал протест и бил каблуками в дверь вагона. Вдруг дверь открылась, мне приказали выйти и несколькими ударами кулака по лицу свалили на землю, а затем стали пинать ногами. Потом спросили мою фамилию и пригрозили, что разговор еще не окончен. На пятые сутки, т.е. 28 ноября 1946 г, эшелон прибыл на станцию Узловая. Путь каких-то 250 километров, который в нормальных условиях можно преодолеть за 5-6 часов, ехали 5 суток. Все, конечно, очень устали от такой езды и от такой кормежки, которую пришлось есть всухомятку в дороге. Разгрузка шла около паровозного депо. Затем строем повели всех через город к Северному городку, где на самой окраине находился лагерь.  Северный городок. Немецкая аэрофотосъёмка 1943 года. Встреча была не очень дружелюбная. Сообщили, что будем работать на угольной шахте. Обещали хорошее шахтерское питание: 1 кг хлеба в день, 1 кг сахара в месяц. Всех разместили по комнатам в двух бараках. В тот же вечер по комнатам ходил посыльный и разыскивал с бумажкой в руках одного из прибывших по фамилии «Апермаг». Я сразу догадался, что ищут меня, а фамилию переврали малограмотные конвоиры. Я не отозвался, и все обошлось. Можно только представить себе, что сделали бы со мною выпившие с дороги жлобы-конвоиры, если бы я явился по их вызову. Слава Богу, я остался невредим. В этот же вечер всех велели остричь наголо. Я обратился к здешнему фельдшеру Звереву с просьбой оставить прическу, но безрезультатно. В моей работе лагерная медсанчасть не нуждалась. Пришлось спускаться в шахту.  М.И.Калинин с коллективом шахты №2 после награждения предприятия орденом Трудового Красного Знамени. 4 июля 1942 г. Это была шахта № 2 треста «Молотовуголь», краснознаменная. Конечно, непросто привыкать к тяжелому физическому труду, но что делать? Пришлось смириться. Но это было не самое страшное. Страшнее была встреча с «земляками» из Западной Украины. Эти «друзья» были не больше и не меньше, как эсэсовцы из дивизии «Галичина», которую немцы создали из украинских добровольцев, желающих служить фашистскому рейху. Это было даже хуже, чем встреча в Хадыжах с немцами. Эти палачи-головорезы были из тех, кто выгнал моих родителей из дома, кто принимал непосредственное участие в расстрелах людей. Даже страшно подумать, с кем меня свела судьба. Я их сразу узнал по говору, по их тону и насмешкам над русскими. И с ними мне пришлось жить в одной комнате, работать на одном участке в шахте. Я, по-возможности, с ними не общался, не разговаривал с ними по-украински, не сказал им, что я тоже «западник». Что было делать? Душа во мне разрывалась от негодования. В самом конце барачного коридора имелась комната, куда заходил офицер. Капитан, к которому я обратился, очень внимательно выслушал меня и с сочувствием сказал, что не надо убиваться, т.к. буквально через несколько дней лагерь будет ликвидирован, всех освободят, а тех, бывших эсэсовцев, увезут в места, соответствующие их вине. Но терпеть этих «друзей» пришлось почти два месяца.  Газета «Сталинское знамя» 15 ноября 1944 г. За это время я втянулся в работу в шахте. Работал на самой трудоемкой работе навалоотбойщиком в лаве на участке № 5, где начальником был Сергей Засько, а десятником Алексей Кулаков. Иногда ставили на откатку вагонеток, где работа полегче. Это Засько и Кулаков, сочувствуя, видя во мне «интеллигентика», щадили меня. Иногда удавалось остаться в конторе, где требовались грамотные люди, способные производить расчеты по нормированию и заработной плате. Здесь мне помогал Сергей Николаевич Панченко, с которым я подружился. На шахте работали в основном бывшие лагерники, которых после освобождения зачисляли в постоянные кадры шахты, без права увольнения. Перспектива невеселая. Надо было думать, что делать потом. А пока каждый день приходилось надевать грязную спецовку, спускаться по клети в сырую шахту, добираться до участка 2-3 километра под землей пешком и вкалывать. Однажды чуть не попал под обвал.  Газета «Сталинское знамя» 2 апреля 1944 г. В тот день я под руководством помощника начальника участка Кургина, бурил «бурки» под аммонитовые запалы. Кровля в этом месте «дышала», и Кургин держал меня за куртку, будто это могло бы помочь в случае обвала. Несколько минут спустя, после бурения этот участок лавы обвалился, а мы с Кургиным едва успели вовремя убежать. Кургин был очень смелым горняком, но спустя несколько месяцев все же погиб под обвалом. Он был очень хорошим человеком, но ужасным матершинником. Здесь все оказались такие, даже женщины. Я, который ни до того, ни после, матом не выражался, выглядел на их фоне белой вороной или монахом. Это придавало мне уважение и авторитет. Наконец наступил долгожданный день свободы. Это случилось 20 января 1947 г. Эсэсовцев увезли, а оставшихся лагерников разместили по барачным комнатам. Охрану сняли, колючую проволоку и вышки убрали и превратили лагерь в шахтерское общежитие. Стало легче дышать, но надо было начинать устраивать новую жизнь. Мне тогда не было и 25 лет. Все лучшие годы прошли по лагерям и этапам. Но, в конце концов, пришла свобода.  Типовое рабочее общежитие барачного типа Газета «Сталинское знамя» 10 октября 1945 г. Освобождение из лагеря произошло как-то буднично и скромно, без особого восторга. Тут я вспомнил, как однажды доктор Васильков, который тоже в свое время нахлебался неприятностей, если не сказать больше, рассказал, что, якобы, у входа в один из лагерей была надпись, которую мелом написал неведомый тюремщик: «Входящий - не грусти, выходящий - не радуйся!» Выдали мне, с позволения сказать, документ — справку, напечатанную на машинке под копирку. Пятый или шестой экземпляр, так что с трудом можно было разобрать, что там напечатано. В справке, которая хранится у меня до сих пор, много неточностей, нелепостей. Например, «направляется к избранному месту жительства - шахта № 2». Можно подумать, что кто-то спросил у меня, где я хочу жить после освобождения из лагеря, а я избрал именно шахту № 2.  И.П. Андерман Кстати, потом, при получении паспорта, никто из работников милиции не обратил внимания на все нелепости этой справки. А было к чему придраться. Бог с ней, с этой справкой. Я ее припрятал, как образец идиотизма властителей человеческих судеб. Начиналась новая жизнь, полная новых неожиданностей и крутых поворотов. ______________________________________
PS. Из восспоминаний Рудольфа Николаевича Керна ... В начале ноября 1942 года трудовая колонка № 1900, дислоцированная на ст. Атбасар и работавшая на строительстве железной дороги Акмолинск-Карталы, была переброшена в Подмосковный угольный бассейн и 17 ноября 1942 года прибыла вместе с еще двумя колоннами на ст.Узловая. Стране нужен был уголь, а шахтеров не хватало. Колонна № 1900 начала свою работу на узловской шахте № 2. Немцы преимущественно работали на очистных участках - на участке № 2 (начальник Бледных С.Ф.), на участке № 1 ( начальник Дунаев) и других. В июле 1943 года колонна была переброшена на только что сданную в эксплуатацию шахту №6. Но если в ноябре 1942 года на шахту № 2 прибыло около 500 человек, то к лету 1943 года остались в живых около 200. То же самое происходило и в двух других колоннах НКВД, работавших на шахтах № 7,8,3,4. Люди умирали от истощения, умирали на трехэтажных нарах, умирали на ходу, когда их строем водили на работу. Следом за строем шла похоронная команда, выряженная в сани. Трупы привозились назад, их раздевали догола и клали штабелем в сарае. Когда накапливалось трупов 20, их возили зарывать. Ямы копались в чистом поле, неглубокие и без могильных холмов...  Немецкая аэрофотосъёмка от 6 ноября 1941 года  Немецкая аэрофотосъёмка 1943 года. Предполагаемое место лагеря. Рудольф Николаевич Керн - "Синяка на душе не осталось", из "Книги памяти жертв политических репрессий Тульской области". 1917–1987. Том 3 ... 17 ноября 1942 года я в составе колонны № 1900 прибыл на Узловскую шахту № 2. Начальником там в то время был Воробьев, главным инженером — Тимофей Иванович Рыжков, парторгом ЦК — рыжеволосый крепыш Хватов с револьвером на боку. Поселили нас на Красной Узловой, в двухэтажном особняке на нынешней улице Мира. Было нас больше полтысячи. К весне 1943 года осталось меньше двухсот. Умирали прямо на ходу, когда нас водили строем на шахту. Умирали от истощения. Трупы привозили назад, раздевали догола и клали штабелем в сарае во дворе особняка. Когда накапливалось 20 трупов, их увозили зарывать. Ямы копались неглубокие. Места захоронения находятся где-то между Северным городком и бывшей шахтой № 2... В продолжение темы: Газета "Московская кочегарка" от 12 декабря 1943 года Газета "Московская кочегарка" от 12 марта 1944 года Газета "Московская кочегарка" от 10 июня 1945 года Шахта №2. Из книги "Шахтёрская Узловая" На верхнем снимке на фоне копра главного ствола шахты №2 стахановец-навалоотбойщик Иван Будян | |
| Категория: История родных мест | Просмотров: 3826 | Добавил: foxrecord | Рейтинг: 5.0/2 | | |
| Всего комментариев: 7 | |||||||
| |||||||
