Беседы с В.М. Женко. Часть 12 | 12:37 |
О солдатских документах
-Владимир Митрофанович, известно, что во время войны у солдат в качестве удостоверения личности были красноармейские книжки.
- Красноармейская книжка – это солдатский документ. Она выдавалась солдатам, ефрейторам, сержантам, старшинам. - В то время как офицеры имели свой документ. - У офицеров было офицерское удостоверение. До войны, как я знаю, существовала служебная книжка, которая удостоверением личности солдата не являлась и имела другое содержание; в неё, к примеру, записывались приказания, получаемые военнослужащим. - Она ни в коем образе не заменяла солдатский медальон? - Нет, смертный медальон имел своё предназначение и нёс информацию о личных данных военнослужащего и адресе родственников. Красноармейская книжка давалась всем, а солдатского медальона у меня никогда и не было – не знаю почему. - И не давали? - Никто не давал, а я и не спрашивал. И «патрончика» этого не было никогда. - Насколько я знаю, медальоны в нашей армии появились в 20-х годах прошлого столетия и были металлическими, например, образца 1927 года. - Во время войны никаких металлических медальонов ни у кого не было. А у нас, например, – никаких вообще. - Потому что приказом НКО №138 от 15 марта 1941 года был введён новый образец медальона в виде гранёного цилиндрика. - ... Чёрный эбонитовый «патрончик» с закручивающейся крышечкой, куда солдат вкладывал два небольших свёрнутых листочка со своими собственноручно вписанными данными. Он вызывал у солдат какую-то отрицательную реакцию. - И неприятие, потому что среди бойцов бытовало стойкое суеверие, что заполнив эту бумажку, ты подписал себе смертный приговор. - Ну, не то, чтоб суеверие, но на какие-то мысли он наталкивал... Кстати, для медальона на поясе брюк имелся специальный маленький карманчик. - Вот передо мной настоящая красноармейская книжка моего дяди, Жуковского Николая Алексеевича. Наверняка, у Вас была такая же.         Красноармейская книжка Н. А. Жуковского, гвардии рядового 31 гвардейского механизированного полка, 2 мотострелкового батальона 5 стрелковой роты, помощника командира отделения - Красноармейская книжка выдавалась только после того, как солдат принял присягу. Вот мне красноармейскую книжку выписали в запасном полку во Владимире и сразу после присяги. Моя, по-моему, была немного другой: несколько больше размером и с более твёрдыми корочками. Видимо, разные типографии печатали. Книжка была без коленкоровых корочек, но какого цвета – не помню. - Хорошо. А Ваша фотография в книжке имелась? Здесь, у Жуковского Н. А., место для фотографии есть, но самой фотографии нет. - В реальности, на фронте, в силу разных причин, многие и самих-то книжек не имели чуть ли не до конца войны. Что ж говорить про фотографии? В тылу нас фотографировали, у меня даже где-то есть фотография, которую я матери послал – маленькая, из гимнастёрки шейка торчит гусиная... Нас ведь заморили голодом на станции Сурок. Я ведь и номера части не знал, просто – запасной полк станции Сурок, а ведь какой-то номер был. Недаром, когда нас рано утром вели по Владимиру, бабка одна, встретившись, сказала: «Миленькие, вас откуда ведут, из заключения?». А мы: шинели – грязные, шапки – обгорелые, морды – чёрные от копоти (пока везли в вагонах топили печку)... - Владимир Митрофанович, раз удостоверение личности, то красноармейскую книжку боец должен был всегда носить с собой? - Да, конечно. - И с прохождением службы там появлялись новые записи? - Записи появлялись, когда военнослужащий переходил из одной части в другую, но иногда при этом, книжку выписывали новую, а старую оставляли, переписав из неё данные, потому что другое оружие получал боец, совершенно другое вещевое довольствие, например, летом – летние портянки, а зимой – зимние. - Награды, наверняка, там фиксировались. - Награды фиксировались, но до 44-го года мало кого награждали, во всяком случае, на Ленинградском фронте. Носили красноармейскую книжку в кармашке гимнастёрки, но если человек уходил в разведку, то все документы – награды, письма, фотографии – отбирались. Тогда это считалось нормальным, я теперь – что это перестраховка. Мы же знали, какая воинская часть перед нами стоит, и немцы знали, кто напротив находится. Я не знаю, почему она у Николая Алексеевича сохранилась… - Выдача книжки, как видно, датируется 2-м марта 1948 года, как раз под демобилизацию. И оформлена она была взамен старой, о чём во II разделе «Прохождение службы» имеется соответствующая запись. - Видимо, это было на Востоке. - Во всяком случае, мне известно, что войну Николай Алексеевич закончил в Китае, пройдя с боями пустыню Гоби в Монголии, а до демобилизации дослуживал в Забайкалье в Читинской области.   Николай Алексеевич Жуковский. Фото: середина 40-х и середина 90-х годов - А у нас красноармейская книжка отбиралась и заполнялась такая бумага - проходное свидетельство.  Образец проходного свидетельства  Образец проходного свидетельства (обратная сторона) - И какая информация там была отражена? - В моём проходном свидетельстве записей ни о довольствии, ни об оружии не было, там имелась информация о прохождении службы, ранениях (контузии), наградах и отдельным разделом – об участии в боевых операциях. Важно только отметить, например, такую деталь. Когда меня ранило во время службы в 3-ем стрелковом полку 291-ой дивизии, я, находясь в госпитале и до самого излечения, продолжал числиться военнослужащим 3-го стрелкового полка 291-ой дивизии. А вот когда я попал уже в 40-ой батальон 46-ой дивизии, то тогда только, с этого дня, т.е. с 1-го мая 1943 года, я стал числиться в 40-ом батальоне. Теперь надо ещё понимать, что основная воинская часть – это был полк. Дивизия – это уже соединение частей, в которое попадал, допустим, 3-й стрелковый полк. Между прочим, с этим 3-м стрелковым полком у меня впоследствии случилась неприятность. В каком-то году вышло постановление, что в рабочий стаж в соотношении 1:3 зачисляется и время нахождения на фронте в боевых частях, то есть за год службы на фронте засчитывалось три года стажа. Этим занимался военкомат – он давал справку, что я находился именно в боевой части. У меня в военном билете написано – «3-й стрелковый полк». Пришёл я в военкомат. И вот, открывают такую большую книгу, где написано, что 3-й стрелковый полк (дивизия не указывалась, потому что дивизия – это соединение) в боевых действиях не участвовал. Я объясняю, что попал туда 15 декабря 1942 года! Начинаю доказывать, а военком мне: «Что вы мне тут доказываете?! Это официальный документ!» Тогда я специально съездил домой и привёз ему справку о ранении, где написано – «…3-й стрелковый полк... 291-я дивизия... ранение…» Нестыковка. Но, однако, засчитали. - Хорошо, что справка была, иначе попробуй, докажи! - Причём, справка-то была уже повторная, потому что старая стёрлась и никому не нужна была. - Казалось бы, маленькая неточность, а как она может повлиять на судьбу человека. - Собственно, я в этом 3-м стрелковом полку и года не прослужил, какие-то месяцы, но всё равно: четыре месяца – это, считай, год стажа! - Вернёмся к красноармейской книжке. Кто её заполнял? - Писарь, штабной писарь. Попал в новую часть – предъявляешь старую книжку, писарь вносит туда необходимые сведения или, при необходимости, заполняет новую. Там же в соответствующей графе вносились и сведения об оружии: какое оружие выдавалось, когда... и его номер обязательно! - А как обстояло дело, если боец в бою оружие терял, или оно выходило из строя? - Вот, например, в этом специальном полку у меня вышел из строя автомат – его повредило, снесло дульный тормоз. Дали новый, а поскольку шли бои, то кто запишет? Но обязательно – жив ли, ранен ли (идёшь в госпиталь или попал в медсанбат) или даже помер, – но оружие должно быть с тобой! - То есть из боя ты должен выйти с оружием: со своим, не со своим, но с оружием.  Плакат времён Великой Отечественной войны - Дело в том, что, когда уж совсем солдата чуть живого тащат, ещё и оружие его тащить... По-разному случалось. Но вот когда я вытаскивал Сашку с переднего края, то мало того, что свой автомат в 5 кг пёр, так вдобавок ещё и его автомат нёс – на шее висело 10 кг. Но бросить Сашкино оружие не мог, потому что в медсанбате обязательно спросят: «А где его оружие?» Потеря оружия считалось преступлением! - Во всяком случае, это служило поводом для серьёзнейших разбирательств: почему, при каких обстоятельствах и т.д. - Я, например, при ранении свой автомат сдал в медсанбате, а не в медсанроте. Хотя по правилам, раненый сначала должен попасть в медсанроту, а уже оттуда – в медсанбат, где ему оказывают первую помощь, при необходимости делают операцию, накладывают швы и т. д., а потом направляют в госпиталь. И вот в медсанроте отмечали, если была возможность, что оружие военнослужащий сдал. - А отмечали где, в книжке или у себя в документации? - Наверное, в книжке.  Фрагмент наградного листа на медсестру Ерохину Александру - А если солдат отправлялся в увольнение или командировку и, допустим, его встречал патруль, и требовал предъявить документы?.. - То он должен был предъявить патрулю и красноармейскую книжку (удостоверение личности), и увольнительную или командировочное удостоверение. С этим проходным свидетельством, надо признаться, у меня тоже произошла история. А ведь по нему в военкомате мне потом должны были оформить военный билет! Я рассказывал, что когда по железной дороге сопровождал в Россию скот, то в один из дней нашего пути, выполняя свои обязанности, повесил свою гимнастёрку и стал чистить у коров. И не заметил, как корова мою гимнастёрку сжевала. Я её у неё отобрал, а там: комсомольский билет, проходное свидетельство, ещё что-то. Вот так расправил, а там – коровья слюна, многое из написанного расплылось... - Вид уже непрезентабельный... - Когда явился в военкомат, то во 2-ой части, где принимают демобилизованных, у меня затребовали проходное свидетельство. Я им стал рассказывать, что вот так, мол, и так, корова сжевала. Старший лейтенант, принимавший документы, изумился: «Первый раз такое встречаю! Пошли к военкому». Старший лейтенант докладывает военкому: вот, значит, из Германии коров вёз. Тот не стал слушать: «Это чёрт знает что такое! Один мотоцикл тащит, просит документы, а этот ещё и корову привёз!» А когда, наконец, понял, то сказал: «Разбирайтесь сами». Так вот, я помнил на память те каракули, что были в документе написаны, и которые лейтенант не мог разобрать, расшифровывал ему, и он под мою диктовку оформил военный билет. Надо понимать: в то время, в 1947 году, в стране была карточная система, а без военного билета в карточном бюро мне бы продовольственных карточек не получить – ты кто такой? откуда взялся? Какой-то документ должен быть. И вот стою в общей очереди за карточками и тут меня увидел демобилизованный моряк: «Что, браток, прибыл?» А я стою в хвосте очереди. «Что это ты в очереди стоишь? – говорит. – Дай-ка, документ. Люся, оформи». Он, оказывается, там уже давно был своим. Познакомились: Черноплёхов Николай, 1922-го года рождения, служил в морфлоте, воевал, тоже случайно остался жив. Теперь работал инструктором. Тогда существовали добровольные общества содействия отдельно армии, отдельно авиации, отдельно флота. В одной комнате сидело три начальника. Это потом их объединили в единую структуру – ДОСААФ. Он был инструктором ДОСФЛОТ. Самое интересное, что, когда я уже тут на Дубовке начал работать, у меня появился московский друг. Его угораздило по пути в вагоне случайно встретить этого Черноплёхова, который стал рассказывает москвичу, что у него есть такой-то друг, а тот и говорит: «А я к нему и еду». Они тоже стали приятелями. Но этот Черноплёхов был выпивоха ужасный. - А если терял человек красноармейскую книжку? - Он должен был сообщить о потере в свою часть: допустим, в госпитале оставил в гимнастёрке или потерял при других обстоятельствах. При необходимости, делался запрос в другие части, приходил ответ, и выписывалась новая красноармейская книжка. - Интересно, как обстояли дела с солдатскими документами. Очень интересно. - А потом, в штабах обязательно была книга приказов по личному составу, книга боевых приказов, вёлся журнал боевых действий, где можно было получить нужную информацию о военнослужащем. А ведь ещё нам всем платили зарплату, за получение которой надо было расписываться в ведомости – тоже документе. Офицеры чаще всего своё денежное довольствие посылали своей семье или родителям. Не полностью – часть оставляли у себя, потому что для офицеров даже в условиях войны существовали военторги, где они могли купить себе всякую мелочёвку: одеколон, бритвенные принадлежности, папиросы. Иногда для них привозили даже водку, офицеры могли купить это за деньги. А солдату ежемесячно – ведомость и денежное довольствие. - Копейки, по сравнению с офицерами. - Я уж не помню: пять ли, шесть или восемь рублей. Всё это отдавалось в фонд обороны. - Добровольно-принудительно? - Да эти деньги были никому не нужны. Зачем? Но ведомость оформлялась исправно и расписаться в ней надо было обязательно. Конечно, когда происходили какие-то бои, случались и заминки – не без этого. Но вот у нас в 325-м инженерно-сапёрном батальоне был такой дотошный начфин Хацкельсон. Он был настолько пунктуален, этот еврей, что со своим рыжим портфелем лез даже туда, куда его не просили. Начфин считал во что бы то ни было обязательным попасть к военнослужащим (хоть в боевые порядки подразделений!): офицерам – отдать зарплату, а солдатам – чтобы те расписались в ведомости. - Чтобы документация была в полном ажуре! - Да, потому что средства перечислялись, а он за них отчитывался. Это не то, что теперь – можно миллион украсть, а тогда – и трёх копеек не украдёшь!  В.М. Женко Материал подготовил Ожогин Сергей 8 сентября 2015 г. | |
| Категория: В.М.Женко о войне | Просмотров: 1627 | Добавил: foxrecord | Рейтинг: 5.0/5 | | |
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
