Перебирая некоторые экземпляры из Черной Папки, не выложенные пока на страницы сайта, как-то само собой всплыли в переулках подсознания обстоятельства написания одного стихотворения, Потом понесло-поехало, одна мысль зацепилась за другую и вот уже первоначальная причина этих мыслеизъявлений скрылась где-то в дебрях воспаленного воображения.

Эх вы, буковки и строчки…
Запятые, тире, точки,
Уважаемые очень-
Двоето и многоточие…

  Начнем бродить, лишь бы не забродиться….Восьмидесятые года прошлого века, город Тула. Мы студенты Тульского политеха. Насколько же мы отличались от вагантов средневековья, запечатленных в строках бессмертной песни Д. Тухманова? Надо сказать, что мало отличались. Сегодня я хочу поговорить о пище и не духовной, а вполне телесной.
   В городе Тула в те года продукты практически не продавались. Да и впрямь, зачем, если рядом населенный пункт с названием Москва. Как сейчас толпы людей ездят за двести километров в Москву на работу, тогда ездили не меньшие толпы за продуктами, эти пресловутые колбасные электрички, рюкзак, оставленный в камере хранения на Курском вокзале и ты с авоськой носишься по магазинам, периодически пересыпая содержимое авоськи в рюкзак. И это все под презрительные взгляды коренных москвичей.. Очереди за колбасой, очереди за сапогами, начинающиеся на втором этаже ГУМА и оканчивающиеся на первом. Вот времечко-то было!!! В студенческом коллективе проблема эта решалась в основном с помощью привезенной из дома картошки, жареной в огромной сковороде на ложке жиров, найденной в безразмерных коридорах и этажах общежития. Но и тут, как говорится, были нюансы. Помню однажды наше общежитское сообщество столкнулось с боевой атакой невыносимыми по своей вонючести газами, пронизывающими всё и вся. Оказалось, что просто наш товарищ Макар жарит картошку на собачьем сале, которое ему для лечебных целей прислали родители из Белгородской глубинки. Скажу сразу, вонючесть была только в процессе приготовления кулинарного продукта, финальный экземпляр был съеден как ни в чем не бывало. Парадоксы времени. Сейчас кальмары являются ценным морепродуктом и довольно дорогим. В те года эти многоножные зверюки продавались по цене 70 коп за килограмм и кроме голодных студентов их мало кто брал. Помню наше первое приготовление этого деликатеса. Сама покупка продукта у продавщицы вызвала недоуменный вопрос: а что, это можно разве кушать? Как готовить? Решили готовить как мойву, то есть не чистить, не потрошить, как в Денискиных рассказах - потом, когда сварится. Вонь при жарке этих скользких трупиков была тоже приличная, на вопрос, а почему же главный повар не выпотрошил этих чудо-юд, последовал аргументированный ответ: да вы что, там же печенка, то есть -  самое ценное…
                                                                   О чем болишь, моя печенка?
                                                                   Грустишь родимая о ком?
                                                                   Ты в организме шестеренка,
                                                                   Довольно важная при том
.                                                                  Девчонки, сильно не давити,
                                                                   Печенку надо подлечити!
                                                       (это, правда, из современного нар. творчества)
   Нельзя не коснуться напитков. Сразу вспоминается фраза, сказанная Костей Никольским в какой-то передаче: мы - поколение, взращенное на портвейне. Действительно, водка пилась как-то мало, был у нас правда фирменный напиток - Стрелецкая горькая настойка, но портвейн пился больше и чаще, тем более, что само его производство находилось по месту жительства участников этого повествования. Узловский Винодеятельный завод. Бутылку вина можно было обнаружить, проходя вдоль его забора, в котором предусмотрительно были проделаны несознательными пролетарскими массами отверстия для мелкого хищения социалистической собственности. Продукт этот в магазине продавался до 19 часов, а после этого в бизнес-проект вступали таксисты и швейцары ресторанов. Цена была вполне приемлемая, так что, как говорится, - кто ищет, свинья грязь найдет. Помню один забавный инцидент, связанный и с картошкой и с бутылкой, правда не водки или вина. В те годы мы все что-то конструировали на необозримом поле музыкального творчества, я делал усилитель, сообща паялся микшерский пульт на 12 входов, стерео, с раздельной регулировкой частот по каждому каналу. Комната в общаге была завалена платами, радио и прочими корпусными деталями, про меж оных вспомогательных материалов затесалась и бутылка с ацетоном. Помню, была какая-то небольшая пирушка, стол накрыт, стаканы, как положено, какое-то питье и тут неожиданно проверка то ли студсовета, то ли деканата. Велико общежитие, а отступать некуда, да и поздно. В последнюю минуту перед открытием двери обреченная на позор и выселение студенческая рука успевает снять со стола бутылку с вином и поставить с ацетоном. Проверка ликовала - вот они, тепленькие, стаканы, закуска, бутылка. Но тут произошел сбой, проверяющий борец за чистоту морального облика строителя коммунизма понюхал содержимое бутылки и, не поверив одному из своих основных органов обонятельных чувств, дал понюхать этот таинственный продукт другому из проверяющих. После немой сцены со словами: ну вы, ребята, даете, вся комиссия покинула наше скромное жилище, при этом как-то медленно и тоскливо.
Помню дни, когда ну совсем есть было нечего, и взять не у кого. Лизали как олени соль, крупномолотую, в пачке… Был еще один способ что-то кинуть в желудок на халяву – поход на рынок. Рынок мало чем изменился с тех пор, тогда тоже можно было походить по рядам и придирчиво пробовать, постоять, почмокать и сказав –не ,не то, кисловато (горьковато, твердовато…в зависимости от продукта) отойти под негодующие вопли продавца. Помню как один кавказец продавал арбузы на весах без гирь, он просто на другую чашу клал пару своих волосатых пальцев и, уравновешивая уточек, говорил – "Тры Рублы","Четыры Рублы" и так далее. В один из походов мы встретились с довольно потрепанным базарным гармонистом, который пел песню. Содержание ее нас поразило, вернее две строчки
                                                                      Разменяй мне сорок миллионов 
                                                                      И купи мне билет на Берлин.
   Другие слова этого поэтическо-песенного народного творчества остались нами не уловлены и, по приходу домой творческий червячок потребовал выхода и создания стихотворения на едва услышанную тему. Так родился стих 
                                                                           Нищий миллионер
                                                                      Облака над равниной у моря,
                                                                      Над суровой границей туман…
                                                                      Я брожу по России и горе
                                                                      Бродит следом за мной по пятам.
                                                                      А в мозгах портовые притоны,
                                                                      И попасть я туда был бы рад,
                                                                      Да в кармане штанов миллионы
                                                                      Неразменной бумажкой лежат.
                                                                      Эй, бродяга, услышь мои стоны,
                                                                      Не спеши ты хоть раз в магазин,
                                                                      Разменяй мне сорок миллионов
                                                                      И купи мне билет на Берлин.
                                                                      А бродяга не стал упираться
                                                                      И такие слова мне сказал:
                                                                      « Если можешь – добавь рубль двадцать,
                                                                      А не хочешь, так х… пристал!
                                                                      Я Берлин вспоминаю и плачу,
                                                                      Очень хочется там побывать,
                                                                      Там невеста моя не иначе
                                                                      Старой бабкой могла уже стать.
                                                                      Верю – любит меня как и прежде,
                                                                      Знаю – хочет меня обрести.
                                                                      Офицерик в армейской одежде
                                                                      Не сумеет её увести.
                                                                      Только вдруг моё лето отпело,
                                                                      И тихонько ты шепчешь:”Прости”
                                                                      Или вдруг помереть ты успела
                                                                      И Берлинской травой порасти.
                                                                      Я брожу в пиджачонке помятом
                                                                      Капли крупные в морду летят…
                                                                      «Доннер Веттер» скажу я не матом,
                                                                      Лишь уйдет милицейский наряд.
                                                                      Тарахтят, уезжая, вагоны,
                                                                      Я стою на перроне один.
                                                                      Разменяйте ж мои миллионы
                                                                      И купите билет на Берлин.

При желании в этом стихотворении, как в центуриях Мишеля Нострадамуса можно найти пророческие строки о распаде СССР, жуткой девальвации рубля, массовом отъезде наших граждан за бугор. Вот такие то дела. Ну ладно, утомился я, утомил и вас. Достаточно на сегодня…

Запись тех лет.