Итальянское кладбище в Михайловке. Часть 2 | 09:16 |
ГЛАВА IV — В аду Ворошилова
Нападение на курган Острая Могила 28 декабря около 9 часов утра мы начали наступление на Ворошилово. Насколько я слышал, атака должна была вестись по трем направлениям. Слева от нас 81° Rgt. "Torino" из Мало-Орловки нацеливался на Плоский (Ольховатка). Справа от нас немцы из полка десантников (того самого, который занял Крит) должны были достичь Дебальцево. Наш 63° Btg., усиленный минометной группой из "Torino", со стороны Новой Орловки и деревни Ворошилово, лежащей в трехстах метрах дальше к северу на северном склоне холма, должен был овладеть возвышенностью: курган Острая Могила. Из трех колонн только наша достигла цели. Пехотинцы "Torino", столкнувшись с ожесточенным сопротивлением русских, отступили к исходной точке. А немцы, застрявшие в долине под открытым небом, в течение ночи подвергались серьезным испытаниям из-за обморожения.
63° Btg. продвигался с фронта в очень разрозненном строю. Это был очень ясный день из-за снега внизу и солнца вверху. Мы уже спускались вниз по балке, когда с Острой Могилы по нам начали стрелять: каждый из нас был очень четкой мишенью для русских минометов. Я находился слева, с 3-м корпусом, как мне и было приказано. Прижавшись к снегу, мы не могли двигаться — настолько интенсивным был огонь противника, а оставаться на месте — гарантированный риск получить обморожение.  Автор книги капеллан Дон Биасутти (don Biasutti) во время похоронной церемонии То тут, то там слышались крики раненых. Dean Umberto и Petris Giuseppe были подстреляны и оба умерли через два дня в Ворошилово. Я поспешил к командующему l° sen. Zuliani и указал на наше тяжёлое положение. Он сразу же отдал приказ совершить перестроение вправо в сторону Орлово-Ивановки, чтобы двигаться к цели обходным манёвром. Нет необходимости пересказывать этапы этой битвы. В Орлово-Ивановке я взял в проводники русского гражданского, с которым мне предстояло снова встретиться три месяца спустя в Орлово-Слободе. Он мне был очень рад, и через пару часов мы неожиданно достигли вершины Острой Могилы, где на позициях взяли русских пленных. Потом мы устремились вниз, к Ворошилово. К счастью, мы находились на достаточно безопасном расстоянии, могли разрядить в нас свои пулеметы. Хотя били они с такой точностью, что достаточно было поднять голову или руку, чтобы быть поражённым. Именно там погибли Plate Pacifico и Ferrigutti Olivo, которых я смог забрать только через три дня.  Дон Биасутти (don Biasutti) в Михайловке Повернувшись к снегу, я увидел, что мой русский проводник уползает на четвереньках. Я сделал то же самое, а потом побежал на высоту, куда к этому время прибыла основная часть батальона, который нуждался в противотанковых орудиях и минометах для прикрытия дороги. Но боеприпасов было мало. В то время, как наши люди продвигались вперед рывками, и мы с востока обходили флангом Ворошилово, три немецких танка внезапно появились справа от нас и пошли освобождать другой свой танк, застрявший чуть дальше в результате предыдущего рейда.  Кладбище в Михайловке, каким его оставил капеллан Дон Биасутти Командир Zuliani бросился вперед, крича: «Внизу! Внизу!» И как только танки открыли огонь по русским позициям, справа и спереди из ранее занятой деревни выскочили наши. Уцелевшие русские бросились вниз по балке в сторону Никитино, оставив на месте много убитых, раненых и несколько пленных. Те рассказали, что если бы мы прибыли на некоторое время раньше, то захватили бы все командование дивизии.  Барельефы первоначальных входных кладбищенских колонн Но для русских эта маленький хутор из нескольких домов, и особенно курган Острая Могила, имели огромное стратегическое значение. Поэтому с той самой ночи начались яростные контратаки, а между ними — наш ежедневный смертоносный минометный и пушечный огонь, продолжавшийся до 20 января, когда легион был пополнен берсальерами. История тех страшных дней рассказана не подробно. Мы всегда сопротивлялись. Мы сопротивлялись, несмотря на страшный холод, лишения, окружение и тяжелые потери. Двадцать три дня боёв за Ворошилово
Завоевание Ворошилово сразу стоило нам двух уже упомянутых потерь: Ferrigutti, Plate и двадцати четырех раненых. Русские контратаки начались рано утром 29-го. Schiavi Orazio записывает в своем дневнике: "29 декабря. Абсолютно не спал. Ночью яростные вражеские контратаки с целью вернуть позиции... Много русских убитых в домах и на земле. Атака противника на рассвете продолжалась три часа. Весь день они стреляют из пушек и минометов, и кажется, что наступил ад. Весь день над нами летают самолеты, бомбя нас и обстреливая из пулеметов..." 29 декабря у нас было четверо убитых и сорок девять раненых, трое из них очень тяжело. Среди погибших были: C.M. Meoli Luigi, ten. Pregelio Ezio, erg. Focaccia Mariano (эти двое из нашего Btg. AA.) и c.n. Conti Giuseppe. Трое наиболее тяжело раненных: cent. Luigi Mutti (который умер в 2 часа дня на следующий день в линейном лазарете), cc.nn. Venier Quinto и Castagnoli Giuseppe, умерший через несколько дней в полевом госпитале.  Церемония похорон весной 1942 года Вечером 29-го числа 79-я бригада и командование легиона присоединились к нам в Ворошилово. 30-го умерли: Leon Romano, CM. Mazzocchi Amilcare и Cocetta Gio.Batta утром — после очередной яростной атаки русских, Castellani Giuseppe — в начале дня, из-за изнурительной полуденной канонады, повторявшейся каждый день в одно и то же время, и Faverzani Renato — вечером. Было ранено двадцать девять человек, из которых Benatti Silvio и Boldarino Elio умерли через несколько дней в госпитале. В этот день мы лечили первых двух обмороженных. В начале дня 31-го числа берсальеры из 18° Btg на несколько часов пришли на опорный пункт Ворошилово. В тот день пал Sicuro Ennio. Берсальер Ferri Antonio также погиб в развалинах небольшого дома перед лазаретом. Еще семь человек были ранены: двое из них между высотами и Ворошилово, куда я отправился вместе с добрым Mariano, погибшим в дорожном столкновении в Удине три года назад, и еще одним легионером из 79-го. В легионе было только семь раненых; пятеро были обморожены. Семь человек ранило и из 26° минометной группы, которая шла с нами в атаку на Ворошилово.  Сани, везущие раненых и убитых в Михайловку Ближе к вечеру 28-го числа с двумя или тремя добровольцами, включая доброго и великодушного Bortolin, я отправился за двумя ранеными — Ferigutti и Plate. Bortolin, в августе 1942 года погибнет, спасая раненых товарищей. Пока мы занимались своим скорбным делом, на крик "Кто там идет?" за нами прискакали несколько человек на лошадях; один из них — gen. Lombardi, заместитель командира «Celere». 1 января 1942 года прошло без русских контратак, но не без обычного шквала артиллерийского огня из Никитино. Раненых, правда, было только двое, зато обмороженных — до двадцати человек, в основном с обморожением 2-й степени, иногда 3-й. Поэтому за этот период в моем дневнике, как и в дневнике артиллериста Schiavi, по удивительному совпадению царит одинаковая тишина. Schiavi вспоминает день 6 января: "Еду привезли только через пять дней. Мы без одеял, а на улице метель и жуткий холод, который длится уже шесть дней. Многие замерзли. В моей роте 2a Cp. del 63° из 117-ти нас осталось 35 человек".  Церемония похорон В отсутствие дневниковых записей я полагаюсь на память. Прежде всего, помню нервную усталость патрулей, которые из Ворошилово посменно отправлялись в караул на курган Острая Могила. На обратном пути этих трехсот метров против ветра было достаточно, чтобы вернуться с обмороженными лицами, которые не защищали даже балаклавы. Я буду помнить попытки русских воспользоваться "бурьяном", чтобы окружить и уничтожить нас. Однажды им это, кажется, удалось. Буду помнить, как мы были лишены любой связи — даже телефонной, даже радио. У нас также были потери: многие были обморожены, многие ранены, в том числе Mezghez Rodolfo di Aidussina из 63° AA., легко раненый в ногу. Когда я открыл дверь, чтобы сказать: "Следующий, еще один", Mezghez встал между мной и окном: в этот момент влетела граната, осколок которой вонзился Mezghez в спину, и он упал мне на руки. Бедняга умер через несколько дней в полевом госпитале.  Церемония похорон В те дни Zoppi Vittorio тоже был смертельно ранен и умер у меня на руках. Здесь надо отдать должное нашим добрым легионерам, командовавшим санями, которые поднимались в пургу, чтобы доставить продовольствие и боеприпасы, а спускались с трагическим грузом убитых, раненых и обмороженных. К опасности со стороны русских патрулей добавлялись жуткий холод и бушующий ветер. Сани не раз опрокидывались в снег, и было мучительно слышать крики раненых.  Могилы погибших 6 января. Грохот в 2.30 утра и снова грохот в 6 утра. В тумане слышна стрельба из рощи слева, позади нас. Между Ворошилово и курганом видны движущиеся тени. Минометы несколько раз ударили по сараю слева, а артиллерия бьет по всему опорному пункту. Нападение вскоре срывается. Cantoni Erodiano падает, сбитый пулеметной очередью, многие ранены.  Могила одного из погибших Возвращаясь с высоты в районе 9 часов, Dorini Mario и Purinan Pietro упали у входа в Ворошилово. Purinan все еще немного стонет: я вижу его ясные глаза широко открытыми... Я даю им отпущение грехов и святое масло и направляюсь в Орлово-Ивановку, куда меня позвали благословить кладбище, на котором уже похоронены павшие на Рождество берсальеры 18° Btg.  Соседнее итальянское кладбище в Орлово-Ивановке Церемония проходит под медленно падающим непрекращающимся снегом. И сладко и грустно слушать полковника col. Carretto, ведущему перекличку павших; время от времени к какому-нибудь имени он добавляет комментарий: "И ты тоже, бедный сын!"  Цветы на каждой из могил Затем мы идем на завтрак. Генерал Marazzani, командующий «Celere», усадил меня перед собой. Я пользуюсь моментом, когда остальные отвлекаются, и рассказываю ему отчет командира легиона: "В Ворошилово мы находимся в очень тяжелом состоянии. После стольких потерь людей стало так мало, что на пулемет часто приходится всего один стрелок. И даже немногие выжившие после десяти дней ада истощены и держатся чудом силы воли. Нам срочно нужна замена!"  Могилы погибших И генерал Marazzani понимающе произносит: "Ворошилово бросать нельзя. Но, с другой стороны, ни немцы, ни дивизия пока не могут вам помочь. Так что передайте командиру приказ - держаться до последнего человека".  Могилы погибших С этим ответом я возвращаюсь к своим и нахожу командора Nicchiarelli, ожидающего меня по эту сторону огня. Потом на Ворошилово снова обрушивается обычная послеобеденная стрельба, и я спешу вернуться к своим ребятам. 7-го числа Rivi Nello. Margini ранен. Остальные снова ранены. Пока доктор Pappalepore лечит сломанную ногу Rebula из 63° AA., она дрожит помимо его желания. "Нога же сломана, пусть трясется!" Он не стонет. Margini не хотел бы покидать товарищей: нас слишком мало, говорит он.  Легионеры возле первоначального креста 8 января залп ракет гвардейского миномета «Катюша» падает на юго-западный угол сарая, где находится противотанковое орудие и пулеметная установка. Капрал 8l° Rgt., пришедший по связи, убит, и пока я оказываю помощь ему и бедному, умирающему раненному 29-го числа Scacchetti Ottorino, кто-то берется оказать помощь Pin Angelo и Mazzini Italo. Оба умерли: Mazzini на санях спустили в балку, а Pin Angelo отправили в полевой госпиталь.  Легионеры перестраивают кладбище летом 1942 года 9 января погиб Nironi Andrea, а Corradini Glicerio был смертельно ранен. Есть и другие, менее серьезные ранения. Оружейник Schiavi Orazio пишет: "10 января. В течение двух ночей не было тревоги. В первую ночь я хорошо спал в комнате ссо своими 4-мя отмороженными пальцами. Я до сих пор не развязывал ботинки с 27-го числа... В эти дни я много молился".  Общий вид кладбища летом 1942 года 10-го числа я и доктор Pappalepore впервые хорошо выспались в нашем лазарете во время обычного послеобеденного русского обстрела. У нас была только одна кровать, то есть проволочная сетка. Поэтому мы и легли на эту сетку бок о бок. Этот дом называли «чудо-домом», потому что вся местность была перепахана снарядами, а в него не попали ни разу. Русские дождались, пока мы уснем, и выстрелили из минометов прямо на гребень над нашими головами. Нас уже было похоронили, но ничего не произошло. Вернее, произошло следующее. Санитар и санитарка Pappalepore, стоявшие у изголовья кровати, с изумлением исследовали нас входящих, хоть и сильно запыленных, но живых и даже не раненых. И пока мы на мгновение спускались в «погреб», где находился командный пункт, наши изумленные "разведчики" исследовали то немногое, что оставалось в бутылке коньяка...  Общий вид кладбища летом 1942 года Вскоре меня вызвали в Михайловку для опознания некоторых трупов. Бумага, на которой я отметил их данные, была потеряна при перевозке. Там меня охватила жестокая лихорадка. Короче говоря, с 12-го по 22-е число я провел в полевом госпитале № 837, а с 22-го по 25-е, если не ошибаюсь, — в Путиловке (Сталино). 26-го я отправился далее, проехав через Ясиноватую, где у меня была возможность повидаться с некоторыми нашими ранеными. 28-го я вернулся в часть, остановившись в Катыке.  Общий вид кладбища летом 1942 года Тем временем, 15 числа в Ворошилово произошел взрыв и пожар в доме, где находились наши минометчики; несколько человек были ранены, один из них тяжело. 18 января русские предприняли новую яростную атаку, окружив хутор и продвинувшись до 50 метров от наших позиций. Как всегда, им был дан резкий отпор. Но в 8 часов начался яростный огненный шквал. Это был ужасный день. Наши бойцы потеряли четырех человек: СМ. Сандриго Лука, Csq. Spighi Антонио и cc.nn. Anfossi Gio.Batta и Schiavi Orazio, автора дневника, где сохранились эти последние записи:  Общий вид кладбища летом 1942 года "15 января. Сегодня ночью сгорел соседний дом, стоявший в 5 метрах от моего. Снаряд разорвался на крыше моего дома, 1 человек тяжело ранен. Осколок сильно ранил в ногу, вошел на 5 см, но не сломил меня". "16 января. Два патрульных сигнала тревоги. Почта. Спал 2 часа". Вечером 20-го января наши получили подмогу от берсальеров из 18-й бригады, но утром 21-го числа в результате ожесточенной атаки русским удалось выбить их с позиций. Им не хватало опыта. А с другой стороны, бойня, которую они пережили на Рождество в течение 23 дней, и вид наших погибших, раненых и обмороженных не способствовали поддержанию боевого духа. Затем был отдан приказ вновь захватить Ворошилово. Населенный пункт должен был быть атакован 25-го числа. Берсальеры атаковали с фронта, а одна из наших рот 79° атаковала с севера. Вечером 24-го подполковник col. Nigra, недавно прибывший из Италии для принятия командования 18° Btg. берсальеров, пригласил своих офицеров, включая капеллана Don Davoli, поднять тост в честь батальона. Это было похоже на сцену из греческой истории.  Крест легиона «Tagliamento», установленный при капеллане don Cante Но атака 25-го числа провалилась. При этом погибли почти все офицеры берсальеров, включая капеллана, а также семеро наших, которые с большим трудом пытались выбраться из окружения, свернув в рощу на юго-запад. Этих семерых наших товарищей из Ворошилово так и не удалось найти. Так закончилась история Ворошилово. Русские вновь заняли курган Острая Могила. И русские, и итальянцы оставались на позициях, занимаемыми ими перед Рождеством, пока в июле не возобновилось наступление, выведшее итальянские войска ARMIR (сменившие CSIR) на берега Дона. Строительство кладбища в Михайловке
23 января из Зугреса меня отправили в госпиталь в Путиловку (Сталино). Но 26-го числа внезапно поступил приказ об эвакуации госпиталя из-за наступления русских в направлении Гришино, которое, впрочем, было немедленно остановлено. Мне разрешили вернуться в подразделение. В Ясиноватой главный капеллан сопротивлялся моему возвращению, но полковник, командовавший медицинской службой, сказал: "Если дух хочет, тело следует за ним". Однако, меня обследовали и обнаружили, что у меня имеются проблемы с анализом крови, и присутствуют инфильтраты в легких. Я остался на некоторое время в Катыке, где находились командование 79°, а в начале февраля всё же вернулся в Михайловку. Там по полям, балкам и оврагам мы начали тяжелые поиски павших на Рождество в Новой Орловке.  Общий вид кладбища, обустроенного летом 1942 года капелланом don Cante Затем мы приступили к строительству кладбища. У нас были хорошие помощники в лице группы легионеров из 63° и некоторых из 79°, а также саперов, помогавшим минами рыхлить мерзлую землю. Кладбище, которое мы сделали в марте 1942 года (с деревянными крестами и символически связанными в корону руками), доходило до могилы 87 — могилы Gonzaga Amaldino: его мертвым я нашёл под снегом, с головой в воде ручья, казалось он наклонился, чтобы попить из него. В хорошую погоду Don Cante организовал все гораздо лучше, и были добавлены 42 могилы тех, кто умер в госпиталях или во время боевых действий в июле 42-го года. Однако на нем отсутствуют наши 16 павших в Горловке. Свидетельства о легионерах
Сегодня не принято вспоминать подвиги легионеров. Недавно я прочитал в одной из крупнейших ежедневных итальянских газет реконструкцию битвы на Рождество 1941 года: ни слова о легионерах! И все из-за маленького кусочка черной ткани на лацкане его пиджака. Хотя, по правде говоря, не менее трети наших пехотинцев, и наших шоферов даже не имели этих знаков отличия. И хотя значительная часть легионеров сама никогда не имела никакого отношения к политике, многие из них, по сути, были зачислены в ряды фашистской партии автоматически, многие были просто переведены из армии. Но двадцать лет назад все должны были признать преданность, смелость и мастерство этих людей. Среди множества свидетельств я хотел бы вспомнить одно — свидетельство офицера ВВС: «Мы встретили чернорубашечников в Сталино, когда туда была послана наша эскадрилья, имевшая только свои средства и снабжавшаяся всем необходимым только по воздуху. Все легионеры были немолодыми, в возрасте около сорока лет.  Карта расположения итальянского кладбища в Михайловке Они знали все то, чего не знали мы: как поджарить печенье на огне, чтобы оно стало печеньем; как из консервной банки из-под мяса сделать лампу; как заставить русских пленных работать, не запугивая, не используя кнут и не угрожая никому (единственный раз, когда я видел русских пленных в хорошем настроении, это здешних водителей телег для обслуживания лагеря) и как преодолеть абсолютное отсутствие транспортных средств силой лошадей... Сколько всего умел делать легионер! Даже кормить всех, когда лагерь стал своего рода аэропортом, даже играть на аккордеоне и гитаре так, как я никогда в жизни не играл. И всё это, не имея вооружения и оборудования, оставшееся у Легиона, который уехал. А они остались, чтобы сохранить лагерь для нас. Поэтому, когда двадцать четыре чернорубашечника ушли на линию огня, мы остались с ностальгией в сердце, которая никогда больше не пройдет" ( Enrico Meille в "Ali di guerra, n. 18, anno II; 25-II-1942-XX, p. 12, Roma, Piazza del Popolo, 18). Эти двадцать четыре человека отправились на Рождество в опорный пункт в Новой Орловке». У нас есть два высокоавторитетных свидетеля, не забывших о доблести легионеров: маршал Giovanni Messe, командующий C.S.I.R., и генерал Mario Marazzani, командующий дивизией «Celere». Я мог бы рассказать о долгой беседе с маршалом Messe в Ясиноватой во время моего возвращения в Италию. Но он сам рассказал об этом легионерам в своей речи в Макеевке. И я могу пересказать то, что генерал Marazzani рассказал мне о моих ребятах в Лаузакко в августе 1943 года. Но не буду здесь это делать. Но в заключение я хотел бы привести одно документальное свидетельство о человечности наших легионеров, которые не боялись упреков со стороны русских.  Схема расположения могил Один из наших пулеметчиков, B. F. из Кунео, который был в числе самых последних пленных, захваченных в Новой Орловке на Рождество 41-го, и кого среди прочих считали "военными преступниками", подвергался долгим допросам и обвинялся в участии в грабежах, убийствах и тому подобном. Он с гордостью ответил: "Мы никогда никому не причиняли вреда. Отведи меня в места, где мы были, в дома, где я жил, и ты увидишь, что никто не обвинит меня". "Хорошо, я сделаю, как вы хотите, — сказал ему политкомиссар, — и вы увидите, что местные разорвут вас на куски". И русские отвезли его на окраину Горловки, где провели очную ставку с местными жителями. Были и те, кого он узнавал, а те, в свою очередь, узнавали его, несколько раз подмигнув. Но все они согласились, что этот солдат не сделал им ничего плохого. Человеческая душа такова, какова она есть. Но я уверен: если бы мы могли вернуться туда, где были во время войны, нас приняли бы с уважением. Если русские они позволили нам вернуться, чтобы забрать наших мертвых с тех военных кладбищ, мы могли бы доказать это. Мы, как и все бывшие там итальянцы, остались в сердцах русских людей, доказав нашу христианскую и итальянскую доброту. В этой духовной победе моим ребятам не было равных. Прощайте.  Фамилии похороненных согласно схемы Я бы хотел рассказать или, скорее, напомнить вам о некоторых из многих событий, которые мы вместе пережили 20 лет назад. Прежде всего, о славном конце наших павших солдат. Мы все стали старше на двадцать лет. И, возможно, не стали лучше, чем были тогда. Ветры жизни разбросали нас тут и там: в разных регионах, в разных профессиях, в разных экономических ситуациях и даже на разных политических позициях. Но мы можем оказаться в той же вере, той же поэзии, той же доброте, том же братстве, что и двадцать лет назад. Мы, безусловно, должны с такой же нежностью вспоминать наших павших солдат. За всех тех, кто пал до событий в Горловке, кто пал после сражений в Дебальцево, на изгибах Дона или в плену за всех наших павших давайте вместе духовно войдем на Михайловское кладбище. Даруй им вечный покой, Господи, и да воссияет над ними вечный свет Твой. Пусть они покоятся с миром! Есть место, о наши дорогие павшие, где вы все вместе — в наших сердцах! Список павших, похороненных на итальянском военном кладбище в Михайловке
1 Serg. Focaccia Mariano; 2 S.Ten. Pregelio Luigi; 3 C.Man. Meoli Luigi; 4 C.Man. Sandrigo Luca; 5 C.Man. Mazzocchi Amilcare; 6 Cent. Mutti Luigi; 7 Cent. Gentile Mario; 8 C.Man. Barale Ezio; 9 C.S. Tibaldi Natale; 10 Ignoto; 11 Ignoto; 12 Ignoto; 13 C.N. Benatti Dante; 14 C.N. Accorsi Ermes; 15 C.N. Pregnolato Luigi; 16 Cpl. Casagrande Arrigo; 17 V.C.S. Petris Giuseppe; 18 C.N.S. Scacchetti Ottorino; 19 C.N. Dean Umberto; 20 C.N. Faverzani Renato; 21 C.N. Ghizzoni Martino; 22 C.N. Facchin Battista; 23 C.N. Mazzini Italo; 24 C.N. Nironi Andrea; 25 C.N. Zoppi Andrea; 26 C.N. Giustini Giorgio; 27 C.N. Basso Carlo; 28 C.N. Cavicchia Giovanni; 29 C.N. Palmieri Giuliano; 30 C.N. Codogni Virginio; 31 Ignoto; 32 C.S. Spighi Antonio; 33 V.C.S. Sicuro Enio; 34 C.N. Salami Angelo; 35 C.N. Purinan Pietro; 36 V.C.S. Plate Pacifico; 37 C.N.S. Conti Giuseppe; 38 C.N.S. Cantoni Erodiano; 39 C.N. Zucchini Goffredo; 40 C.N. Ronutti Giovanni; 41 C.Sq. Pelati Ezio; 42 C.N. Bassi Adelmo; 43 C.N.S. Schiavi Orazio; 44 C.N.S. Anfossi Giovan Battista; 45 C.N. Magnani Carlo; 46 C.N. Tosello Luigi; 47 Art. Giorgi Aldo; 48 C.N. Losi Mario; 49 C.N. Rivi Nello; 50 Soldo Rizzi Mario; 51 C.N.S. Ellena Giovanni; 52 V.C.S. Bertuzzi Renzo; 53 C.N. Bazzotti Rinaldo; 54 C.N. Benzi Valdeno; 55 C.N. Casalini Roberto; 56 C.N. Giuliani Argentino; 57 C.N. Sassi Ermes; 58 C.N. Carraro Enzo; 59 Art. Carlini Andrea; 60 C.N. Martini Agostino; 61 C.N. Magnani Leonardo; 62 C.N. Dorini Mario; 63 C.N. Veroni Ardilio; 64 C.N.S. Frencia Alfredo; 65 C.N. Ragazzoni Giuseppe; 66 V.C.S. Rossetti Egidio; 67 C.N.S. Castellani Giuseppe; 68 C.N. Tamai Alessio; 69 C.N.S. Zarotti Ernesto; 70 C.N. Manfredi Pierino; 71 Art. Carmignani Ettore; 72 Cap. Cancian Angelo; 73 C.N.S. Brunini Guido; 74 C.N. Leon Romano; 75 C.N. Cocetta Giovan Battista; 76 C.N. Giroldo Giuseppe; 77 Ignoto; 78 Sold. Stradaioli Ciro; 79 C.N. Gibertini Umberto; 80 C.N.S. Ferigutti Olivo; 81 C.N. Garofolo Umberto; 82 C.N. Piccinini Dante; 83 C.N. Missiroli Guido; 84 V.C.S. Bonini Ildebrando; 85 C.N. Fontanini Virgilio; 86 Sold. Fazio Francesco; 87 V.C.S. Gonzaga Amaldino; 88 C.N. Buttignol Attilio; 89 C.N. Urizzi Francesco; 90 C.N. Codeluppi Faliero; 91 C.N.S. Bagnoli Vincenzo; 92 C.N. Pisa Umberto; 93 C.N. Cicognani Sante; 94 Cpl Aiello Francesco; 95 C.N. Corradini Glicerio; 96 C.N. D’Antoni Mario; 97 C.N. Carletti Amelio; 98 C.N.S. Benatti Silvio; 99 V.C.S. Boldarino Elio; 100 C.N. Castagnoli Giuseppe; 101 C.N. Brini Romeo; 102 Sold. Mezghez Rodolfo; 103 Serg. Zanette Riccardo; 104 Sold. Pin Angelo; 105 C.N. Cisilino Sirio; 106 C.N. Manghi Giuseppe; 107 C.N. Cogoi Arcangelo; 108 V.C.S. Mauro Vittorio; 109 C.N. Venier Quinto; 110 C.S. Tagliavini Otello; 111 C.N. Salati Manfredo; 112 V.C.S. Zanoni Adriano; 113 C.Man. Zago Mario; 114 C.N. Bartoli Diego; 115 C.N. Pasin Domenico; 116 Sold. Mulloni Luigi; 117 V.C.S. Bertolino Domenico; 118 C.N.S. Paniate Remo; 119 C.S. Pinardi Enrico; 120 C.N. Cavazzini Augusto; 121 C.N. Corradini Dermino; 122 C.N. Schipani Domenico; 123 C.N. Ferrarese Guido; 124 C.N. Paolucci Mario; 125 C.N. Ombre Carlo; 126 V.C.S. Piccioni Giuseppe; 127 C.N. Torna Eugenio; 128 C.N. Costa Cristiano; 129 C.N. Torsa Santo. К ним следует добавить 16 павших до Рождественских событий — в Горловке, а именно: C.N. Scarpin Ugo; C.N. Casali Igino; V.C.S. Sbaiz Francesco; C.N. Fornaciari Mario; C.N. Folloni Gino; Aut. Marin Dino; C.N. Zuttion Severino; C.N. Peresson Antonio; C.N. Bariviera Luigi; C.N. De Ponte Luigi; C.N. Pirusel Edoardo; V.C.S. De Roia Leonardo; C.N. Colautti Giovanni; C.N. Passon Gino; C.N. Pisaroni Sincero; C.N. Parigi Carlo. И чтобы получить полную картину, мы ко всем павшим должны были бы добавить список из 70, или около того, пропавших без вести на Рождество 1941 года и погибших и пропавших без вести в августе-декабре 1942 года.  Они шли на восток. Жертвы Рождественской операции * * *
 Карта-схема Рождественской операции из книги: LA LEGIONE "TAGLIAMENTO" ALLA BATTAGLIA DI NATALE (Легион "Тальяменто" в битве на Рождество) Фотографии, опубликованные во второй части, взяты с сайта истории легиона Tagliamento | |
| Категория: История родных мест | Просмотров: 915 | Добавил: foxrecord | Рейтинг: 5.0/1 | | |
| Всего комментариев: 2 | |||
| |||
